Беларусия: проблема белорусского поэта Некляева – невежество и

Всем известна одна простая истина — незнание предмета разговора приводит к конфузам. К сожалению, не избежал такой ситуации и известный в свое время благодаря русскому языку, тому, что он жил в Империи, белорусский поэт Владимир Некляев. На днях он разразился в белорусском сегменте Интернета очередными «глубокими откровениями» по поводу того, что наибольшей угрозой республике выступает русский язык:

«Именно в этом (в русском языке — ИА REGNUM ), как я убедился, наиболее серьезная проблема, — пишет поэт, который и состоялся только благодаря тому, что печатался на русском языке в СССР. — Не в спаде промышленности, не в сложностях, которые возникли в сельском хозяйстве, а в том, что Луганщина, весь Донбасс полностью русифицированы. Благодаря этому много людей, живущих на Востоке Украины, считают себя русскими. Исключительно благодаря языку, на котором говорят. И тут нельзя провести параллель с Белоруссией, в которой русификация гораздо большая проблема, чем осенние белорусско-российские военные учения».

Я не буду говорить о утраченной Некляевым благодарности к русскому языку, который и сделал Некляева узнаваемым во всех уголках мира. Слишком много примеров черной неблагодарности к своей истории мы видели в последние два десятилетия — в Прибалтике, на Украине, в Казахстане, и Некляев здесь не исключение. Это хороший урок при строительстве новой Империи на будущее. Не надо метать бисер перед свиньями — гласит древняя мудрость.

Речь о другом. О том, что даже известные в определенной части мирового медиапространства фигуры, неплохие профессионалы в своей области, вторгаясь в ту предметную область, в которой ничего не понимают, выглядят глупо. В данном случае высказывания поэта относительно истории — якобы жители Донбасса искусственно «русифицированы» — выглядят точно так же, как если бы профессиональный и вполне квалифицированный токарь шестого разряда начал вещать о нюансах трансцендентально-феноменологической традиции в интерпретации Канта, Гегеля, Гуссерля или о различии языковых игр Витгенштейна и Дерриды.

Так почему же так оказалось, что жители Донбасса (то есть в большей части даже формально до 1918 года — территории чисто русского Великого Войска Донского) «русифицированы»? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, не надо писать стихи, достаточно знать историю. Дело в том, что, во-первых, самой украинской «нации» меньше ста лет. Напомню, что согласно последней Всеобщей переписи населения Российской империи 1897 года национальный состав Малороссии, в которую входила Киевская, Волынская, Полтавская, Подольская и Черниговская губернии, на 93% состоял из малороссов. То есть подавляющее большинство населения «Украины» было русским. Следовательно, никакой украинской нации, как русской, английской или французской на начало двадцатого века не было.

Даже сегодня единственным полноценным научным трудом по вопросу украинства остается монография эмигранта Николая Ульянова, изданная в Нью-Йорке в 1966 году под названием «Происхождение украинского сепаратизма», в которой он доказал, что нет украинского национализма (это абсурд — национализация русских от русских), а есть враждебное, а точнее сепаратистское движение против всего русского и российского. Как мы видим, основателям украинства удалось таки реализовать свои замыслы (теперь уже через поддержку США) по разжиганию ненависти «украинцев» против России. Таким образом, украинство возможно только и исключительно как антирусская идея, так как тот национальный субстрат, из которого происходит этот национальный Франкенштейн — русский.

Во-вторых, давайте рассмотрим вопрос истории образования нынешней Украины. Оказывается, В географическом плане в начале двадцатого века «Украиной» было всего пять губерний — Киевская, Волынская, Полтавская, Подольская и Черниговская. При том, что важно — без выхода к морю, так как Новороссия — нынешние Харьковская, Донецкая, Луганская, Херсонская, Николаевская, Днепропетровская, Запорожская, Одесская область, как и Крым, — входила в состав России. Затем в 1918 году «Украина» приросла Новороссией (Донецко-Криворожской Республикой) этим самым Донбассом, восемью юго-восточными русскими губерниями — наиболее развитым промышленным регионом Российской Империи, затем в 1939 году — Галицией, в 1945 году — Закарпатьем, и Крымом в 1954 году (подробнее об этом — здесь).

Надеюсь, поэт Некляев не будет возражать против того, что Закарпатье было передано в состав Украины из Венгрии по итогам Второй мировой войны? Как и против того, что Крым был незаконно передан из состава РСФСР в состав Украинской ССР Хрущевым без учета мнения жителей полуострова? Тогда какие вопросы могут быть к тому, что еще 100 лет назад весь Донбасс — а это все восемь юго-восточных областей России, волюнтаристски переданных большевиками в состав формирующейся Украинской ССР, были русскими как в плане политической географии, так и в плане самоидентификации проживающего на этих территориях народа?

Поэтому речь может идти только о том, что жители этого региона никогда не были украинцами, а оставались русскими с русской национально-культурной идентичностью. А вот попытка их насильно «крестить» в украинство — закончилась гражданской войной и уже частичным распадом бывшей Украинской ССР. В этом плане проблема не в русском языке русских жителей Донбасса, а в необандеровской политике нынешнего официального Киева, который развязал репрессии портив части граждан своей страны по языковому и национальному признаку. Нюрнбергский трибунал в свое время ответил на вопрос о том, как называется такая идеология. И нынешний официальный Киев ответит.

Что касается Беларуси, на которую Некляев пытается перебросить украинский мостик, то ведь здесь ситуация у нас еще более очевидная. Если даже на нынешней необандеровской Украине соотношение русского и украинского языков можно соотнести как 50Х50 (реально 70% на 30%), то в Белоруссии русский и белорусский соотносятся как 98% к 2%. И это лучше всего свидетельствует о национальной и культурно-исторической самоидентификации белорусов.

В этом плане попытка Некляева навести тень на плетень относительно языковой политики, осуществляемой белорусскими властями последние двадцать лет, — не выдерживает никакой критики, поскольку она позволила сохранить национальный мир в стране, когда каждый житель Белоруссии говорит на том языке, на котором хочет, и никто никого не заставляет и не запрещает как на Украине, которая с каждым таким запретом все больше приобретает признаки тоталитарного и неонацистского государства.

Поэтому можно только согласиться со словами президента Беларуси Лукашенко, сказанными им во время посещения одной из минских школ 26 мая:

«Человек сам должен определиться, на белорусском или русском он будет изучать. Белорусского языка в нашем быту не хватает. Плохо это или хорошо? Не знаю. Не думаю, что это катастрофа. Многие считают русский язык исключительно российским, но такой подход неверен. Это наш язык — мы на этом языке веками разговаривали. Нынешний русский язык совершенствовался из века в век. Он стал таким благодаря тому, что мы вложили в него душу, русские люди вложили в него душу, и украинцы не меньше. И даже те народы, которые меньше нашего разговаривали на русском языке. Мы погибали за этот язык. Это наш русский язык. Это великое достояние».

Тут, как говорится, не поспоришь: русский язык — великое достояние белорусов.

Сегодняшний национальный мир в Белоруссии обеспечен именно тем решением самого белорусского народа, который он принял на референдуме двадцать лет назад. И эту заслугу белорусской власти перед народом и историей — отрицать невозможно. А все попытки насильно насадить то, что чуждо народу — они как раз таки, как и показывает печальный опыт Украины, и приводят к войне. В этом плане, Некляев, упоминающий Захара Прилепина, который открыто воюет на Донбассе за Русский мир против неонацистов, выглядит подленько и низенько, поскольку сам воюет против Русского мира из-под кустов, со спины, как полицай. Как предатель. Который, как известно, гораздо хуже, чем враг.